Метрополитен <26>
Что будет завтра? Будет ли сказано главное или снова потянутся бессонные ночи и дни, как в больном бреду, когда ничего еще не известно? Две жизни заключены в этом маленьком существе. Белая златовласая девочка в кудряшках, с умными живыми голубыми глазками, ласковая и настолько нежная, насколько могут быть только голубоглазые маленькие феи, маленькая девочка с удивительно недетским благоразумием; и ее мать, взрослая женщина, его Ольга, с душой, искалеченной жизнью. Его прошлое. Да, уже прошлое!..
И все же невыносимо, нестерпимо это тяжелое дыхание на кровати, эта торопливость движений, с которой Ольга ежеминутно вскакивает, чтобы подбежать к ребенку и убедиться: температура повышается. И нестерпимо это самопожертвование, это противопоставление ребенка всему остальному, этот беспримерный материнский эгоизм, эта ненависть, эта требовательность. Его нервируют отсутствие у Ольги видимых следов усталости, ее бессонные ночи, ее горестное ожидание всего самого худшего, ее упорство в желании заставить Виталия почувствовать то же самое. Дикая неудовлетворенность подстрекает его противоречить ей, искать ссоры в тот момент, когда долг обязывает его быть для Ольги опорой.
